Британский экспедиционный корпус сейчас находится в критическом положении. В результате наилучшим образом проведенного отхода и германских ошибок, масса британских войск достигла предмостных укреплений Дюнкерка. И тут вставшая перед британским народом опасность внезапно и в полной мере раскрылась. 26 мая началась Операция "Динамо" - эвакуация из Дюнкерка. На море по-прежнему стоит полный штиль. Королевские Военно-Воздушные Силы, которых порой жестоко поносила армия, страстно бьются, чтобы умалить полное превосходство врага в воздухе, которое угрожало погубить всю операцию. В начале мы планировали эвакуировать 45 тысяч человек; к настоящему моменту более 338 тысяч союзного контингента достигли Англии, включая 26 тысяч французских солдат. 4 июня Черчилль доложил Палате Общин, пребывающей под впечатлением национальной эйфории по случаю неожиданного спасения армии, что нужно просить помощи у Соединенных Штатов.

С момента, когда французская оборона под Седаном и на Маасе была прорвана в конце второй недели мая, только быстрое отступление к Амьену и южнее могло спасти британские и французские армии, вступившие в Бельгию по просьбе бельгийского короля; но эта стратегическая мысль не была тут же реализована. Французское Верховное коммандование надеялось, что оно сможет закрыть прорыв, и армии севернее прорыва подчинялись его приказам. Более того, отступление того рода почти неизбежно повлекло бы за собой крушение отличной бельгийской армии численностью более 20 дивизий и оставление всей Бельгии. На этот основании, когда силы и масштаб германского прорыва прояснились и когда новый французский генералиссимус - генерал Вейган принял командование вместо генерала Гамелена, в Бельгии английской и французской армиями были предприняты усилия поддержать правый фланг бельгийцев, имея на своем правом фланге новую французскую армию, которая нанесла удар большой силы через Сомму, пытаясь перехватить инициативу.

Тем временем германский прорыв развивался как удар серпа вокруг правого крыла и тыла находящихся севернее армий. Восемь или девять бронетанковых дивизий, каждая из которых состоит из почти четырехсот единиц различной бронетехники, аккуратно рассортированных по возможностям и действующих небольшими самостоятельными группами, перерезали все коммуникации между нашими и основными французскими армиями. Они прервали наши собственные линии снабжения продуктами и амуницией, двигаясь на Амьен и далее через Абвиль, устремляя свой бег к берегам у Болони и Кале, дойдя почти до Дюнкерка. Позади танко-моторизованного вала движутся на грузовиках несколько германских дивизий, позади которых тащатся относительно с небольшой скоростью бесформенная масса обычной германской армии и германцев, всегда готовых вторгнутся в соседние страны, пребывающие в условиях комфорта и свободы, которых у них самих никогда не было.

Я сказал, что острие серпа почти достигло Дюнкерка. Почти, но не совсем. Булонь и Кале стали аренами беспорядочных боев. Гвардейские части некоторое время защищали Булонь, после чего были выведены оттуда приказом нашей страны. Стрелковая бригада, 60-ая Стрелковая, и стрелковая им.Королевы Виктории, с батальоном английских танков и тысячью французов, при общей численности около четырех тысяч бойцов, до последнего времени твердо защищали Кале. Британскому командиру бригады [Николсон. - прим.перев.] был дан час, чтобы сдаться. Он с презрением отверг предложение, так что прошло еще 4 дня интенсивных уличных боев, прежде чем тишина воцарилась над Кале, ознаменовав окончание впечатляющей обороны. Военные моряки вывезли всего 30 не раненных человек, и нам неизвестна судьба их товарищей. Их жертва, тем не менее, была не напрасна. Не менее двух танковых дивизий, которые в противном случае были бы направлены против британских экспедиционных сил, были посланы против них. Они внесли еще одну страницу в книгу славы десантных дивизий, и выигранное время позволит наполнить обмелевшее русло и собраться с силами французским войскам.

Случилось так, что порт Дюнкерка остался доступным. Когда стало ясно, что армии, находящиеся севернее, не могут восстановить транспортную связь с Амьеном и с главными французскими силами, у них осталась единственная возможность. Да и она выглядела безнадежной. Бельгийские, британские и французские армии уже почти прекратили борьбу. Их единственный путь к отступлению вел к единственному порту и к соседствующим с ним пляжам. Со всех сторон они подвергались мощным атакам на земле и непрерывным ударам с воздуха.

Когда неделю назад я просил Палату назначить сегодняшний день для выступления с заявлением, я боялся, что будет тяжелейшей ношой для меня сообщить о величайшей военной катастрофе в нашей долгой истории. Я думал, и некоторые знающие специалисты со мной соглашались, что нам возможно удастся вывезти 20 или 30 тысяч человек. Но на деле оказалось так, что вся 1-я французская армия и весь английский экспедиционный корпус севернее прохода Амьен-Аббевилль были опрокинуты в чистом поле или даже капитулировали вместе с массой продовольствия и снаряжения. Вот к каким трудностям и проблемам неделю назад я призывал Палату Представителей и страну готовиться. Все корни, ствол и мозг британской армии, которую мы строили, и которую построили, все великие британские армии последних лет войны, почти что полегли на поле боя или почти что попали в позорный и злосчастный плен.

Таковы были перспективы неделю назад. Но тут на нас свалился еще один удар, который мог оказаться окончательным. Король бельгийцев призвал нас прийти ему на помощь. Этот правитель и его правительство не порывали с союзниками, которые спасли их страну от истребления в прошлую войну, и не искали спасения в пагубном нейтралитете, поэтому французские и британские армии могли бы при успешном развитии событий спасти не только Бельгию, но возможно даже и Польшу. Итак, в последний момент, когда вторжение в Бельгию уже началось, король Леопольд призвал нас прийти ему на помощь, и в этот последний момент мы пришли. Он и его храбрая, эффективная армия, численностью почти в полмиллиона, прикрывали наш левый фланг и этим сохраняли открытым наш единственный путь отхода к морю. Внезапно, без предварительных консультаций, с простейший запиской, без совещания со своими министрами и одним лишь своим личным распоряжением, которое он направил с полномочным представительством к германскому командованию, сдал свою армию, обнажив тем самым весь наш фланг и пути отхода.

Неделю назад я попросил Парламент повременить с вынесением решения, потому что происходящее не было ясно, однако сегодня мне не кажется, что еще существуют какие-либо причины тому, чтобы нам не составить собственное мнение относительно этого жалкого эпизод. Капитуляция бельгийской армии вынудила британские войска безотлагательно прикрыть фланг у моря длиной более 30 миль. В противном случае все они были бы отрезаны, и им пришлось бы разделить судьбу, которую король Леопольд уготовал самой прекрасной армии, которую его страна когда-либо создавала. Поступая так для прикрытия открытого фланга, как это будет ясно каждому при взгляде на карту военных действий, британцы потеряли связь с двумя из трех корпусов, составляющих первую французскую армию, которые были еще дальше от побережья, чем мы, и казалось невозможным, что сколько-нибудь значительное количество войск союзников сможет достичь побережья.

Собиравшихся к Дюнкерку или к его пляжам враг атаковал со всех сторон с огромной силой и жестокостью, бросив в бой свою основную силу – свои значительно более многочисленные военно-воздушные силы. Оказывая давление с запада и с востока на узкий путь отхода, враг открыл орудийный обстрел пляжей, к которым только и могли приставать наши суда. Они засеяли магнитными минами каналы и открытые воды; они раз за разом посылали волны боевых самолетов, иногда численностью более ста в одном налете, которые сбрасывали свои бомбы на единственный оставшийся причал, и на дюны, на которых войска искали пристанища. Их подводные лодки, одна из которых была потоплена, и их суда собрали дань с начавшихся массированных перевозок. Четыре-пять дней шла напряженная борьба. Все их бронированные подразделения, или то, что осталось от них, вместе с огромными массами пехоты и артиллерии, стремились сдавить и сократить постоянно сужающийся кусочек, внутри которого бились британские и французские войска.

Тем временем королевский флот с бесчисленными добровольными помощниками в лице бесчисленных торговых моряков, рвали все жилы, чтобы вывезти британские и союзные войска: задействованы были 220 легких боевых и 650 других судов. Они должны были действовать на сложном побережье, часто при неблагоприятной погоде, под почти непрерывным ливнем бомб и при все возрастающей интенсивности артиллерийского огня. Все воды, как я уже сказал, были полны мин и торпед. И таких условиях наши люди действовали, почти без отдыха, долгие дни и ночи вплоть до самого завершения, раз за разом пересекая опасные воды, и всегда принося с собой спасаемых солдат. Число спасенных ими - мера преданности и отваги этих людей. Госпитальные суда, которые спасли многие тысячи британских и французских раненых, были четко обозначены, а потому представляли собой желанную цель нацистских бомбардировок; однако мужчины и женщины на борту этих судов без колебаний исполняли свой долг.

В то же время королевские военно-воздушные силы, которые уже участвовали в сражении насколько позволяла дальность их действия с домашних аэродромов, выделили часть наших основных истребительных сил, и ударили по немецким бомбардировщикам и истребителям, которые в большими массами защищали эти бомбардировщики. Борьба была длительная и жестокая. Внезапно арена очистилась, шум и гром битвы тогда, - но только тогда, - стихли. Чудо избавления, достигнутое доблестью, настойчивостью, совершенной дисциплиной, безупречным служением, выделенными средствами, умением, непобедимой преданностью, явилось всем нам. Враг был отброшен отступающими британскими и французскими войсками. Управление противника было настолько плохим, что серьезно не вынуждало к спешке. Королевские военно-воздушные силы встретили основные силы немецкой авиации, нанося им потери по крайней мере четыре к одному; наш военно-морской флот, числом почти в 1000 различных судов, вынес более 335 тысяч французских и британских солдат из пасти смерти и позора, к родной земле и к предстоящим делам. Мы должны быть очень осторожны и не принять это избавление за знамение победы. Войны не выигрывают эвакуациями. Но в этой спасательной операции была и победа, которую нельзя не отметить. Это победа наших военно-воздушных сил. Многие из наших вернувшихся солдат не видели наши военно-воздушные силы в деле; они видели только бомбардировщики врага, которые проскользнули через нашу линию обороны, и потому недооценивают ее достижения. Я слышал много разговоров об этом; поэтому я отвлекусь и расскажу о том, что произошло.

Состоялось великое противоборство между английскими и германскими военно-воздушными силами. Можете ли вы представить более важную цель для германцев в воздухе, чем сделать невозможной эвакуацию с тех берегов, и чем потопить все видимые корабли, числом почти что в тысячи? Была ли цель большей военной значимости и важности для целей всей войны, чем эта? Они очень старались, и их отразили; они не справились с заданием. Мы вывезли армию; они же заплатили четырехкратный за каждую нанесенную нам потерю. Очень большие формирования немецких самолетов - и мы знаем, что они - очень храбрый народ – не раз отступали перед атаками вчетверо меньших числом королевских военно-воздушных сил, и рассеивались в различных направлениях. За двенадцатью самолетами охотились два. Британский самолет, у которого кончились патроны, принудил один самолет сесть на воду, выведя его из строя. Все наши самолеты – «Харрикейн», «Спитфайр» и новые «Дефианты», как и все наши пилоты доказали свое превосходство над тем, с чем они сегодня столкнулись.

Если разбираться в том, насколько мы можем быть сильнее в противовоздушной обороне нашего острова против нападений извне, я должен заявить, что имеющихся фактах я нахожу твердое основание для практических и мысленных выводов. Я выражаю признательность нашим молодым летчикам. Великая французская армия была очень в значительной степени, к тому времени, отброшена и рассеяна натиском нескольких тысяч бронированных машин. Могло ли такое случиться, что сохранение цивилизации будет обеспечено умением и преданностью нескольких тысяч авиаторов? Никогда не бывало, я полагаю, во всем мире, во всей истории войн, такой возможности для молодежи. Рыцари Круглого стола, крестоносцы, и все герои прошлого не сравнятся с ними, и не по древности событий, но потому просто; что эти молодые люди, выступая каждое утро для защиты родной земли и всего, что мы отстаиваем, держат в своих руках орудия такой колоссальной разрушительно мощи, и о них мы скажем:

чтобы заслужить нашу благодарность, подобно всем тем храбрым солдатам, кто при любой возможности и всеми возможными способами готовы, и всегда были готовы, отдать всё и даже самую жизнь за родную страну.

Я возвращаюсь к Армии. В долгой череде жесточайших сражений, то на этом фронте, то на этом, а то и на трех фронтах, когда две-три дивизии бьются против равного или даже превосходящего по численности врага, и боролись отчаянно порой на тех же полях сражений, что и в старину, где, как многие из нас знали так хорошо - в сражениях, где потери наших солдат превысили 30 тысяч убитыми, ранеными и без вести пропавшими. Я воспользуюсь случаем, чтобы выразить сочувствие Палаты Общин ко всем тем, кто перенес тяжелую утрату или кто все еще томится в неизвестности. Председатель министерства торговли (сэр Эндрю Дункан) сегодня здесь не присутствует. Его сын погиб, и многие в Палате Общин остро переживали несчастье. Но я скажу это об отсутствии: Огромное количество раненых благополучно вернулись на родную землю, но я должен упомянуть и о пропавших без вести, о многих из которых, о ком сообщили как о пропавшем, кто однажды вернется домой, так или иначе. В смятении этой борьбы неизбежно, чтобы многие остаются на позициях, где для сохранения чести не требовалось далее сопротивляться .

Против этой потери более чем 30 тысяч солдат, мы можем определить значительно более тяжелые потери у врага. Но совершенно ненормальны наши потери в материальном обеспечении. Мы, возможно, потеряли до трети солдат от количества, потерянного нами в начальные дни наступления немцев 21 марта 1918, но мы потеряли почти столько же орудий - почти тысячу пушек и весь наш транспорт, и все бронированные машины, которыми располагала армия на северном участке. Эти потери существенно осложнят рост нашей военной мощи. Рост нашей военной силы происходит не так, как мы ожидали. Лучшее из всего, что у нас было, мы отдали британским экспедиционным силам, и хотя у них не было достаточного количества танков и некоторых других желаемых видов оснащения, которые были желательны, это была прекрасно оснащенная армия. Она получила все самое новое, что могла предоставить наша промышленность, и всё это потеряно. И в этом причина дополнительной задержки. Насколько долгой будет она, сколько она продлится, зависит от усилий, которые мы прилагаем на нашем Острове. Усилия, подобных которым не бывало в нашей истории, совершаются сегодня. Работа кипит всюду, ночь и день, без выходных. Капиталисты и Рабочий класс отставили свои интересы, права и потребности сложили их в общую копилку. Резкий скачок уже произошел в производстве боеприпасов. Нет никакой причины, почему мы бы не смогли через несколько месяцев возместить внезапные и серьезные потери, понесенные нами, без ущерба для развития нашей общей программы роста вооружения.

Однако наша благодарность за спасении нашей армии и столь многих солдат, чьи любимые пережили неделю в мучениях, не должна скрыть от нас тот факт, что случившееся во Франции и Бельгии – есть колоссальная военная катастрофа. Французская армия была ослаблена, бельгийская армия - потеряна, значительная часть тех укрепленных позиций, на которые возлагались столь большие надежды, - потеряны, многие ценные горнодобывающие районы и предприятия перешли под контроль врага, все порты Ла-Манша находятся в его руках, со всеми трагическими последствиями как в результатом, и мы должны ожидать, что другой удар будет нанесен без почти промедления по нам или во Франции. Нам говорят, что у герра Гитлера имеется план вторжения на Британские острова. Такое часто задумывали и до него. Наполеон уже год провел в Булони со своими плоскодонными баржами и со своей Великой Армией, когда ему кто-то сказал: "В Англии живут крутые парни". Здесь их определенно стало значительно больше с тех пор, как вернулись домой британские экспедиционные силы.

В целом, вопрос защиты нашего дома против вторжения, конечно, в значительной степени определяется тем обстоятельством, что мы сейчас имеем на нашем Острове несравнимо более мощные военные силы, чем те, что мы имели во все время этой войны или в прошлом. Но так будет не всегда. Мы не можем удовлетвориться оборонительной войной. У нас есть обязательства перед нашими союзниками. Мы должны воссоздать и переоснастить британские экспедиционные силы вновь под командованием блестящего главнокомандующего лорда Горта. Все идет своим чередом; но в то же время мы должны привести нашу оборону острова в такое превосходное состояние организации, чтобы меньшим числом обеспечить эффективную безопасность, чтобы усилить наши наступательные возможности. Вот чем мы сейчас занимаемся. Было бы очень удобно, если бы Палата Общин пожелала бы вынести этот вопрос на закрытую сессию. Правительство не собирается рассказывать все подробности наших военных секретов, но предпочитает свободное обсуждение без ограничений, накладываемых опасением, что враг познакомится на следующий день с этими тайнами. Правительству было бы очень полезно свободное обсуждение предлагаемых мер во всех фракциях Парламента с их знанием самых различных частей страны. Я понимаю, что в результате могут возникнуть предложения, которые будут с готовностью приняты Правительством Его Величества.

Мы сочли необходимым предпринять меры по усилению секретности, не только против враждебных иностранцев и подозрительных личностей других национальностей, но также и против британских субъектов, которые могли бы создать опасность или даже просто проблемы, если бы война пришла в Великобританию. Мне известно, что огромное большинство людей, которых затронули сделанные нами распоряжения, являются убежденными врагами нацистской Германии. Я извиняюсь перед ними, но мы не можем в настоящее время и под существующим давлением игнорировать все возможности, с которыми мы могли бы столкнуться. В случае попытки высадки парашютного десанта с последующими жестокими боями, этим ненадежным людям было бы намного лучше остаться в стороне для их собственной пользы так же как и для нашей. Есть, однако, и еще одна группа, к которой я не испытываю ни малейшей симпатии. Парламент дал нам полномочия жестко подавлять любую деятельность «Пятой колонны», и мы будем использовать эту власть, под контролем и управлением Палаты Общин, без малейшего колебания до тех пор, пока мы не будем удовлетворены, и даже более, чем удовлетворены тем, что эта злонамеренность в наших рядах полностью искоренена.

Обращаясь еще раз, и на сей раз более широко, к проблеме вторжения, я заметил бы, что никогда не было периода во всей многовековой нашей истории, которой мы гордимся, когда у нашего народа была бы твердая гарантия против вторжения, и еще меньше – против отдельных серьезных набегов. В дни Наполеона тот же самый ветер, который перенес бы его транспорты через Ла-Манш, разогнал флот блокады. Был всегда шанс на успех вторжения, и именно эта возможность возбуждала и будоражила воображение многих тиранов с континента. Многое из того было откровенными сказками. Мы уверены, что придут новые идеи, и когда мы увидим новизну преступного замысла, изобретательность в агрессии, которую продемонстрирует наш враг, мы должны быть готовы к любым хитроумным новинкам, и к любым видам зверства и предательства. Я полагаю, что никакую идею не следует полагать слишком странной, чтобы ее поэтому не принимать во внимание, но рассмотреть нужно со всех сторон, но в то же самое время, я убежден, трезвым взглядом. Мы никогда не должны забывать твердые гарантии, предоставляемые нашей морской мощью и тех, которые служит в авиации, которые всегда придут на помощь родине.

Лично я совершенно уверен, что если все исполнят свой долг, ничего не упуская, и если приготовления будут выполнены наилучшим образом, мы вновь сами себе докажем нашу способность защитить наш родной остров, отвести от него военную бурю и пережить угрозу тирании, если потребуется – годы, и если будет нужно – в одиночку. Во всяком случае, мы постараемся. Это единодушное решение членов правительства Его Величества, это желание Парламента и народа. Британская империя и французская республика, объединенные несчастьями и стремлениями, будут защищать любой ценой родную землю, изо всех сил помогая друг другу как хорошие товарищи. И если даже значительные куски Европы и многие старые и знаменитые государства попали или возможно попадут в лапы гестапо и других омерзительных органов нацистского правления, мы не попросим мира и не сдадимся. Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем биться с возрастающим умением и силами в воздухе, мы будем оборонять наш остров, невзирая на цену, мы будем биться на побережье и в местах высадки, мы будем сражаться на равнинах и на улицах, мы будем биться в горах, и никогда не сдадимся, и даже если, во что я ни на миг не поверю, этот остров или его значительная часть попадет в рабство и угнетение, тогда наша империя за морями вооруженная и охраняемая британским флотом, продолжит борьбу до той поры когда, по Божьему промыслу , Новый Свет, со силой своего оружия придет на помощь и освободит Старый Свет.

источник: